Джек Лондон: Морской Волк (часть 1 глава 5)Нетерпеливым жестом он показал на группу матросов, которые возились с тросами посреди палубы. -- Они копошатся, движутся, но ведь и медузы движутся. Движутся для того, чтобы есть, и едят для того, чтобы продолжать двигаться. Вот и вся штука! Они живут для своего брюха, а брюхо поддерживает в них жизнь. Это замкнутый круг; двигаясь по нему, никуда не придешь. Так с ними и происходит. Рано или поздно движение прекращается. Они больше не копошатся. Они мертвы. -- У них есть мечты, -- прервал я, -- сверкающие, лучезарные мечты о... -- О жратве, -- решительно прервал он меня. -- Нет, и еще... -- И еще о жратве. О большой удаче -- как бы побольше и послаще пожрать. -- Голос его звучал резко. В нем не было и тени шутки. -- Будьте уверены, они мечтают об удачных плаваниях, которые дадут им больше денег; о том, чтобы стать капитанами кораблей или найти клад, -- короче говоря, о том, чтобы устроиться получше и иметь возможность высасывать соки из своих ближних, о том, чтобы самим всю ночь спать под крышей и хорошо питаться, а всю грязную работу переложить на других. И мы с вами такие же. Разницы нет никакой, если не считать того, что мы едим больше и лучше. Сейчас я пожираю их и вас тоже. Но в прошлом вы ели больше моего. Вы спали в мягких постелях, носили хорошую одежду и ели вкусные блюда. А кто сделал эти постели, и эту одежду, и эти блюда? Не вы. Вы никогда ничего не делали в поте лица своего. Вы живете с доходов, оставленных вам отцом. Вы, как птица фрегат, бросаетесь с высоты на бакланов и похищаете у них пойманную ими рыбешку. Вы "одно целое с кучкой людей, создавших то, что они называют государством", и властвующих над всеми остальными людьми и пожирающих пищу, которую те добывают и сами не прочь были бы съесть. Вы носите теплую одежду, а те, кто сделал эту одежду, дрожат от холода в лохмотьях и еще должны вымаливать у вас работу -- у вас или у вашего поверенного или управляющего, -- словом, у тех, кто распоряжается вашими деньгами. -- Но это совсем другой вопрос! -- воскликнул я. -- Вовсе нет! -- Капитан говорил быстро, и глаза его сверкали. -- Это свинство, и это... жизнь. Какой же смысл в бессмертии свинства? К чему все это ведет? Зачем все это нужно? Вы не создаете пищи, а между тем пища, съеденная или выброшенная вами, могла бы спасти жизнь десяткам несчастных, которые эту пищу создают, но не едят. Какого бессмертия заслужили вы? Или они? Возьмите нас с вами. Чего стоит ваше хваленое бессмертие, когда ваша жизнь столкнулась с моей? Вам хочется назад, на сушу, так как там раздолье для привычного вам свинства. По своему капризу я держу вас на этой шхуне, где процветает мое свинство. И буду держать. Я или сломаю вас, или переделаю. Вы можете умереть здесь сегодня, через неделю, через месяц. Я мог бы одним ударом кулака убить вас, -- ведь вы жалкий червяк. Но если мы бессмертны, то какой во всем этом смысл? Вести себя всю жизнь по-свински, как мы с вами, -- неужели это к лицу бессмертным? Так для чего же это все? Почему я держу вас тут? -- Потому, что вы сильнее, -- выпалил я. -- Но почему я сильнее? -- не унимался он. -- Потому что во мне больше этой закваски, чем в вас. Неужели вы не понимаете? Неужели не понимаете? -- Но жить так -- это же безнадежность! -- воскликнул я. -- Согласен с вами, -- ответил он. -- И зачем оно нужно вообще, это брожение, которое и есть сущность жизни? Не двигаться, не быть частицей жизненной закваски, -- тогда не будет и безнадежности. Но в этом-то все и дело: мы хотим жить и двигаться, несмотря на всю бессмысленность этого, хотим, потому что это заложено в нас природой, -- стремление жить и двигаться, бродить. Без этого жизнь остановилась бы. Вот эта жизнь внутри вас и заставляет вас мечтать о бессмертии. Жизнь внутри вас стремится быть вечно. Эх! Вечность свинства! *** Леонид Филатов: Любовь к трем апельсинам Действие второе Играть про смерть — прескверная примета,
А я, ничтожный шут, забыл про это.
Главнейшая забота для творца -
Не заиграться в роли до конца.
А публика — хоть расшибись в лепешку -
Не уважает гибель понарошку.
Ты можешь довести толпу до слез
Лишь в случае, когда умрешь всерьез. ... А зритель спросит не без интереса,