[ShvedAnet]

Сегодня не поехала на курсы, чтобы иметь еще два дня на подготовку, но забыла предупредить родственников. Звонит двоюродная сестра. Город большой - живем в разных концах, вот практически и не общаемся. Увидев кто звонит, у меня сердце ушло в пятки. Сразу же представила самое худшее. Дрожащим голосом ответила. Саша по-видимому звонила на ходу от чего голос казался взволнованным. Я даже стала оседать от страха. К счастью, звонила она, что бы узнать когда я еду. Но испуг был настолько сильным, что я сломалась.
Не люблю истерик. Всегда считала их признаком слабости, но сил терпеть больше нет. Сказалось нервное перенапряжение, волнение, страх потерять родных, и это паническое желание успеть... Каждое утро боюсь пошевелиться и узнать, что времени еще меньше. Я превращаюсь в параноика. Недавно встретилась с подругой детства и впервые рассказала всю правду. Она так грустно на меня смотрела, а потом спросила, помню ли я наш разговор пятилетней давности о том, что каждый человек живет в этом мире для чего-то. Я ответила, что хорошо помню, поскольку подобные темы для меня самые болезненные. Вера в то, что все это не напрасно для меня очень важна. /Тогда я выразила свою надежду, что смогу быть полезной в этой жизни./ Говорила она тихо, словно чувствовала себя в чем-то виноватой, что еще острее заставило меня воспринимать ее слова. Она сказала, что как бы ни хотелось, но забыть меня невозможно; что память обо мне заставляет идти вперед ни смотря ни на что. Она не пыталась меня поддержать. В отличие от других она дала мне возможность понять правду. Я не друг с которым разлучила судьба. Я - память, страшный сон, урок жизни. Это не со мной носятся и не мне подтирают сопли. Это я трушусь над людьми, словно они самое святое, что есть в жизнь. Все оказалось еще хуже, чем я предполагала. Я то думала, что Татьяна Юрьевна преувеличивает. Бедная Татьяна Юрьевна. Носиться как угорелая и все понять не может, что же все-таки не так если все в порядке. А сказать ей правду страшно. Признаться ей – покориться судьбе.
Выносить историю с дедушкой еще сложнее. Свою боль я уже не замечаю, а вот чужая меня убивает. С того дня как он попал в больницу я видела его лишь однажды. Это было так страшно: смотреть на него и улыбаться, и делать вид, что все хорошо. Боюсь, я этого больше не выдержу. Родные считают меня холодной и бесчувственной. Но я не такая. Я похожа на Женевьеву в Южном почтовом. Моя боль принадлежит лишь мне, и я не собираюсь делиться ею с теми, кому и своей хватает. А там… там я не нужна. Адам не примет ни моей помощи, ни моих слез. Гордость - это не грех. Гордость – это дар небес.
Викинги не сдаются, но временами и им тяжело.